Лабиринты веры  - Эллен Грин

– Она мертва. Но это была Мари. Не я. Мари. Я собирался задушить ее, но ее стошнило прямо мне на руки, когда я потянулся к ней; поэтому я остановился. – Его голос стал высоким, как будто ему снова было десять, и его застукали, когда он воровал карандаш с чужой парты. – Мари все доделала. Клянусь.

– Ты похоронил ее тело по христианскому обряду, как это положено? Ты вообще ее похоронил?

Теперь тон отца Каллахана стал преувеличенно спокойным. Монотонным. Джек отлично знал эту манеру. Отец Каллахан всегда становился таким, прежде чем взорваться. Прежде чем кричать, угрожать или бить. Или делать кое-что другое, похуже. Перед этим его голос всегда становился тихим и умиротворенным, как будто он полностью владел собой. Как будто опасность миновала. Но это было только внешне. Это была ложь. Лицо обожгла пощечина. Как и много лет назад, он ощутил острую боль в том месте, куда пришелся удар.

– Мы положили ее тело в ее машину, на заднее сиденье. – Джек захныкал. Он едва не рыдал. – Она не дышала, у нее не было пульса.

Новый удар по лицу. Более сильный.

– И что с ней сделала Мари? Ведь Ава была обычной девочкой. Ты же знаешь, что она ни в чем не виновата. Она не сделала ничего плохого. А вот вы, четверо мальчишек, сделали. То, что совершил ты, положило начало всему этому. – Отец Каллахан ткнул его в грудь. И это место запылало огнем.

– Знаю. Но…

– Где. Ее. Тело? – Вопрос прозвучал как пулеметная очередь.

Джека трясло. Левая рука теперь горела, вся, от плеча до кисти. В груди появилась тяжесть. И боль.

– Мы отогнали ее машину в Пайн-Барренс. На грунтовку, что отходит от семьдесят второй трассы. Мы оставили ее в машине. – Грудь сдавил болезненный спазм. – Пожалуйста, помогите мне…

Отец Каллахан секунду смотрел на него. Потом покачал головой.

– Нет, – раздался шепот у самого уха. – Пока рано.

Джек открыл глаза:

– Отец, прошу вас! Я сожалею обо всем. Я разозлился на вас. Но очень прошу, не дайте мне умереть.

Однако отца Каллахана уже не было рядом. Осталась лишь его тень, призрак. Джек все еще лежал на ковре в гостиной. Значит, ему привиделось, что он поднялся наверх. Его сердце билось с перебоями, он знал, что жизнь уходит из него. И что он впадает в бред. Закрывая глаза, успел увидеть, как какая-то фигура, подсвеченная сзади, шагнула к нему и наклонилась к его лицу.

– «Человек, виновный в пролитии человеческой крови, будет бегать до могилы; да не поможет ему никто». «Притчи», глава двадцать восьмая, стих семнадцатый. А теперь закрой глаза. Ты хорошо поработал для меня. Настала пора умереть, Джек.

Он ощутил дыхание на лице. Оно реально? Он обливался потом. Сердце сделало несколько сильных ударов и затрепетало. Он узнал голос. Он знал этого человека, убийцу, убийцу Билла, Лойяла, Росса. И к нему пришло понимание того, почему все произошло. Он увидел то, что видели остальные перед смертью. Но это невозможно! Разве… Он хотел подняться. Чтобы наконец-то сразиться, но у него не было сил. Он закрыл глаза и подчинился.

– Стив и Карен придут через сорок пять минут. Ты собираешься принимать душ, бриться, переодеваться и вообще приводить себя в порядок?

– Ммм? – Рассел уже несколько часов сидел за письменным столом, мысленно сортируя все детали. Голубые очертания гиппопотама, исчезающие в пламени. Уничтоженные улики.

А Джульетт уже нарядилась к ужину, отметил он. Черное коктейльное платье – по фигуре, но не облегающее, собранные наверх волосы, бабушкины бриллиантовые серьги. Правда, туфли на высоченных шпильках она пока что держала в руке, а по дому ходила в сапожках «Угги». Это должно было стать для него сигналом, что нужно вести себя хорошо. Для ужина Джульетт наняла обслугу, которая уже как минимум час гремела кастрюлями на кухне, и взяла у матери фарфоровый сервиз. Центральным элементом сервировки стола были цветы.

– Ты сидишь тут весь день и пялишься в эти бумаги… – Она дважды хлопнула в ладоши. – Ну-ка, быстренько встали и побежали в душ. Скоро у нас тут появится доктор Томас, и я хочу, чтобы все было идеально.

Доктор Томас был потенциальным работодателем, насколько знал Рассел. Партнером в одной из прибыльных ортопедических клиник при Университете Пенсильвании с филиалами по всему югу штата Нью-Джерси. Но то, что Джульетт называла его Стивом, а его жену – Карен, означало, что ей не о чем особо беспокоиться.

– У них филиал в Чаддз-Форд. Я ужасно хотела бы жить в округе Делавэр, а ты? Было бы здорово выбраться из Нью-Джерси.

Рассел набрал в грудь побольше воздуха и поднял голову от бумаг.

– Я работаю в Кэмдене, а это далековато. И какая тебе разница, в каком филиале принимать пациентов? Ты же будешь принимать вызовы и оперировать в Филадельфии. Да ты полжизни проведешь в пробках.

У Джульетт опустились уголки рта.

– Рассел, пожалуйста, сделай, как я прошу. Прими душ, надень тот темный костюм, что я купила тебе… и будь милым и… даже обаятельным. Не рассказывай о своих делах и о работе в полиции. Только если спросят. – Она собралась уходить, но вспомнила, что нужно сказать еще кое-что. – Да, а если спросят, сделай упор на прокуратуру. На суд. На адвокатов. Договорились?

– Господи, хорошо, Джульетт. Я расскажу о своей недавней приватной встрече с судьей Кларком. – Рассел встал. Предполагалось, что фраза должна прозвучать саркастически.

– Он судья высшего или городского суда? Если высшего, тогда ладно.

Джульетт стала спускаться по лестнице, поэтому он не смог определить, что это было: шутка или проявление мерзкого до отвращения снобизма. После того инцидента с устроителем свадеб она простила его что-то слишком быстро. Рассел решил, что это может означать следующее: либо она нашла способ усмирить свою обиду, либо так глубоко погрузилась в предсвадебные дела, так истово предвкушает семейную жизнь, что просто отказывается бросать его. Он ставил на второе, и от мысли, что дело обстоит именно так, у него постоянно случались мигрени.

Подумав об Аве и представив, как она отреагировала бы на сегодняшний прием, он улыбнулся и вспомнил ее захламленный дом. Чем больше проходило времени, а поиски ничего не давали, тем быстрее таяла его уверенность в том, что у этой истории будет счастливый конец. «Где ты? Поговори со мной». Рассел разглядывал фотографии весь день, сравнивая почерки на них, цвета чернил. Он не был специалистом-графологом, но создавалось впечатление, что все надписи сделал один и тот же человек и, вероятно, одной и той же ручкой.

Джоанна продолжала изучать отчеты по Биллу Коннелли и Россу Сондерсу, выискивая что-нибудь необычное. Рассел очень рассчитывал на нее. Иногда Джоанна, конечно, бывала невыносима, зато обладала потрясающим умением замечать детали. Она привыкла вычитывать нудные отчеты и сокращать их, а в данном случае у нее был личный интерес. Это было совпадением, что в тот момент, когда он, выходя из душа, думал о ней, на завибрировавшем телефоне отобразился именно ее номер.